Разное и прочее

— Чтобы вы меня узнали, я буду держать в руках журнал «TSQ».
— [...]


Ответ. Древний «Огонёк»-то лучше бы.

Источник: Достоевский Ф. М. Братья Карамазовы.

Комментарии:
«— А какие муки у вас на том свете, кроме-то квадриллиона? — с каким-то странным оживлением прервал Иван.
— Какие муки? Ах, и не спрашивай: прежде было и так и сяк, а ныне все больше нравственные пошли, «угрызения совести» и весь этот вздор. Это тоже от вас завелось, от «смягчения ваших нравов». Ну и кто же выиграл, выиграли одни бессовестные, потому что ж ему за угрызения совести, когда и совести-то нет вовсе. Зато пострадали люди порядочные, у которых еще оставалась совесть и честь… То-то вот реформы-то на неприготовленную-то почву, да еще списанные с чужих учреждений, — один только вред! Древний огонек-то лучше бы».

Той самой экранизации "Идиота" уже 10 лет, и это повод пересмотреть, перечитать и сказать: "Стареем".



Для меня это повод сказать: "Как же много Достоевского в Булгакове и как мало во мне". Это я во время просмотра заметила, за что очень благодарна.



Я совсем не помню, что за время года было, когда показывали "Идиота", но помню, что наша школьная компашка, не слишком искушенная в классике, точно смотрела. Помню, как, желая как-то обозначить ер на конце, моя приятельница говорила, что вечером же "Идиоть", эрго...

Я помню, что потом (летом 2004-го) добыла книжку на рынке за пятерку нового образца, которая только-только появилась. Как ехала с ней в электричке, тоже помню. А потом (вот это я уже забыла) мы с маман читали ее по очереди в Ялте, вырывая друг у друга. Маман читала быстрее, зато я ложилась позже.

Тогдашние выписки - так себе:

"Про Ми в "Идиоте": "странная и беспрерывная потребность быть и чувствовать себя постоянно обиженным".

А ведь действительно Миха любил обижаться, причем обида имела прежде всего пластическое выражение. Миша обиделся - это значит Миша лёг лицом в угол дивана, а к публике повернулся задницей. И об этом я тоже уже стала забывать.

"Захлебывался от прекрасного сердца", "рассчастливился" и, конечно, "пройдите мимо и простите нам наше счастье" (между прочим, с последними словами М. Булгаков обратился к Е. Шиловскому, второму мужу Елены Сергеевны, но тогда я и об этом не знала).



Сейчас можно ассоциировать себя со всеми подряд: и с Ганечкой, который вступал в торги, и с Н. Ф., которая больше всего мечтала о словах: "Вы не виноваты", и с Аглаей, которая так скоро отступилась.

И вот это пронзительно:

- Разве можно жить с фамилией Фердыщенко? А?
- Отчего же нет?

Хуже всего - девственность. Что-то уродливое, внушающее брезгливость, гадливость, отвращение. Никогда никому не раскрыться - предел противоестественного.
---
"Честь дороже жизни".
Никогда не понимала, что это значит. Как может быть что-нибудь дороже жизни? Если нет жизни, то ничего нет. Все равно, как если бы дырка была дороже бублика. Если нет жизни, то нет и чести. Heт бублика - нет и дырки. Сравнивать жизнь с чем-нибудь - все равно, что множить яблоки на груши.
И вдруг у Шопенгауэра нашла мысль о том, что честь - условная вещь, существующая только во мнении посторонних людей о нас (и в разные времена разная), но не в нас самих: "Честь есть мнение других о нашем достоинстве (объективно). Честь есть наш страх перед этим мнением (субъективно)".
---
Не могу вынести чьего-то давления на себе, удушающей липкости, нежности, на которую не отвечаю, требования ответной откровенности, страшного деспотизма бабьей дружбы.
---
И цитата из письма Георгия Иванова там же:

Кстати всю жизнь я считал Достоевского выше всего, что написано людьми, гениальнее и проникновеннее всего. И вот, признаюсь, засомневался. Возможно, что я теперь ошибаюсь, но, лежа после своей кондрашки, перечел всего Достоевского. О, гениально, если угодно. Но - повторяю - может быть, поглупел или очерствел с годами, - но фальшь так и прет для меня и из вершин, и из срывов. Более того, за всеобъемлемостью, всепониманием, всепроницанием - "страшно вымолвить" - проступает нечто вроде кривлянья и душевного ничтожества. Ах, весьма возможно, что говорю чушь. Тем более, что совпадаю с пошлой стороной человечества, вроде Мельгунова. Мне лично кажется, что не совпадаю, потому что иначе, сквозь как-никак душевный опыт, пришел к этому. Но возможно, что и
Жил-был поэт, всем нам знаком,
На старость лет стал дураком.

Читаю и радуюсь.

...Кончив стенографировать и проходя через столовую, я заметила на накрытом для обеда столе у прибора деревянную ложку и сказала, смеясь, провожавшему меня Федору Михайловичу: "А я знаю, что вы сегодня будете есть гречневую кашу". - "Из чего вы это заключаете?" - "Да глядя на ложку. Ведь, говорят, гречневую кашу всего вкуснее есть деревянной ложкой". - "Ну и ошиблись: понадобились деньги, я и послал заложить серебряные. Но за разрозненную дюжину дают гораздо меньше, чем за полную, пришлось отдать и мою".

- ...Какую же жену мне выбрать: умную или добрую?
- Конечно, умную.
- Ну нет, если уж выбирать, то возьму добрую, чтоб меня жалела и любила.
По поводу своей предполагаемой женитьбы Федор Михайлович спросил меня: почему я не выхожу замуж? Я ответила, что ко мне сватаются двое, что оба прекрасные люди и я их очень уважаю, но любви к ним не чувствую, а мне хотелось бы выйти замуж по любви.
- Непременно по любви, - горячо поддержал меня Федор Михайлович, - для счастливого брака одного уважения недостаточно!

Стенография есть искусство высокое (письмо Достоевского С. А. Ивановой).

Достоевский с большим любопытством разглядывал загадочные крючки и очень желал проникнуть в тайный смысл клинописи, имеющей самое прямое отношение к нему. "Мой дневник очень интересовал моего мужа, и он много раз говорил мне:
- Дорого бы я дал, чтобы узнать, Анечка, что ты такое пишешь своими крючками: уж, наверно, ты меня бранишь?"

Знаменательно «столкновение» двух представлений о возвышенном и героическом, сказавшееся в замечаниях Достоевского по поводу поэмы Н. Некрасова «Русские женщины»: «Знает ли... маститый поэт наш, что никакая женщина, даже преисполненная первейшими гражданскими чувствами, приявшая, чтобы свидеться с несчастным мужем, столько трудов... знаете ли вы, поэт, что эта женщина ни за что не поцелует сначала цепей любимого человека, а поцелует непременно сначала его самого...».
И, осуждая внешнюю эффектность этого эпизода, Достоевский называет Некрасова «поэтом в мундире».
( Как все было на самом деле и в чем соль )

______

Не читал Достоевский Лотмана, не читал :)

Заездили бедную фразу, прямо как добродетельного человека.

Мышкинская идея в романе звучит из уст других героев. Сначала Ипполит переспрашивает: "Правда, князь, что вы раз говорили, что мир спасет "красота"? Господа, - закричал он громко всем, - князь утверждает, что мир спасет красота! А я утверждаю, что у него оттого такие игривые мысли, что он теперь влюблен. Господа, князь влюблен; давеча, только что он вошел, я в этом убедился. Не краснейте, князь, мне вас жалко станет. Какая красота спасет мир? Мне это Коля пересказал..."

Потом, много позже, Аглая: "Слушайте, раз навсегда, - не вытерпела наконец Аглая, - если вы заговорите о чем-нибудь в роде смертной казни, или об экономическом состоянии России, или о том, что "мир спасет красота", то... я, конечно, порадуюсь и посмеюсь очень, но... предупреждаю вас заранее: не кажитесь мне потом на глаза!"

Это всё к тому, что есть мысль пересмотреть "Идиота".

"Как правое и левое крыло..."

http://community.livejournal.com/chto_chitat/4250389.html