![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Чувство вины, ответственности за какие-то критические моменты собственной жизни постоянно мучило Булгакова, послужило важным импульсом в его творчестве и нашло выражение в целом ряде его произведений — от ранних рассказов и “Белой гвардии” до “Театрального романа”. ( 2 абзаца )
Как известно, первые редакции романа (1929-1933 гг.) строились без Мастера. В центре находился рассказ Воланда о Пилате и Иешуа (”Евангелие Воланда”). То есть основной моральной проблемой романа должна была стать проблема Пилата, и в этом смысле роман обещал прямое продолжение той мотивной цепи, которая являлась центральной в творчестве Булгакова 20-х годов. С появлением образа Мастера данная проблема оказалась вытеснена из круга личных ассоциаций и заменена в этой функции гораздо более важной для писателя в 30-е годы фаустианской темой. Чувство личной вины за какие-то конкретные поступки, растворившись в творчестве, заменилось более общим чувством вины художника, совершившего сделку с сатаной; этот сдвиг в сознании писателя наглядно выявляется, в романе в том, что именно Мастер отпускает Пилата, объявляет его свободным — а сам остается в “вечном приюте”. Человек, молча давший совершиться у себя на глазах убийству, вытесняется художником, молча смотрящим на все совершающееся вокруг него из “прекрасного далека” (еще один — гоголевский — вариант фаустианской темы, весьма значимый для Булгакова), — Пилат уступает место Мастеру. Вина последнего менее осязательна и конкретна, она не мучает, не подступает постоянно навязчивыми снами, но это вина более общая и необратимая — вечная.
---------------
Вот с этого и начинать нужно. И сразу говорить, что ЗП - переходное явление: с одной стороны, Максудов изживает в себе Пилатову вину (пишет роман с центральной сценой на мосту), а с другой - является носителем вины нового образца, фаустианской.
Как известно, первые редакции романа (1929-1933 гг.) строились без Мастера. В центре находился рассказ Воланда о Пилате и Иешуа (”Евангелие Воланда”). То есть основной моральной проблемой романа должна была стать проблема Пилата, и в этом смысле роман обещал прямое продолжение той мотивной цепи, которая являлась центральной в творчестве Булгакова 20-х годов. С появлением образа Мастера данная проблема оказалась вытеснена из круга личных ассоциаций и заменена в этой функции гораздо более важной для писателя в 30-е годы фаустианской темой. Чувство личной вины за какие-то конкретные поступки, растворившись в творчестве, заменилось более общим чувством вины художника, совершившего сделку с сатаной; этот сдвиг в сознании писателя наглядно выявляется, в романе в том, что именно Мастер отпускает Пилата, объявляет его свободным — а сам остается в “вечном приюте”. Человек, молча давший совершиться у себя на глазах убийству, вытесняется художником, молча смотрящим на все совершающееся вокруг него из “прекрасного далека” (еще один — гоголевский — вариант фаустианской темы, весьма значимый для Булгакова), — Пилат уступает место Мастеру. Вина последнего менее осязательна и конкретна, она не мучает, не подступает постоянно навязчивыми снами, но это вина более общая и необратимая — вечная.
---------------
Вот с этого и начинать нужно. И сразу говорить, что ЗП - переходное явление: с одной стороны, Максудов изживает в себе Пилатову вину (пишет роман с центральной сценой на мосту), а с другой - является носителем вины нового образца, фаустианской.
Чувство вины, ответственности за какие-то критические моменты собственной жизни постоянно мучило Булгакова, послужило важным импульсом в его творчестве и нашло выражение в целом ряде его произведений — от ранних рассказов и “Белой гвардии” до “Театрального романа”. ( 2 абзаца )
Как известно, первые редакции романа (1929-1933 гг.) строились без Мастера. В центре находился рассказ Воланда о Пилате и Иешуа (”Евангелие Воланда”). То есть основной моральной проблемой романа должна была стать проблема Пилата, и в этом смысле роман обещал прямое продолжение той мотивной цепи, которая являлась центральной в творчестве Булгакова 20-х годов. С появлением образа Мастера данная проблема оказалась вытеснена из круга личных ассоциаций и заменена в этой функции гораздо более важной для писателя в 30-е годы фаустианской темой. Чувство личной вины за какие-то конкретные поступки, растворившись в творчестве, заменилось более общим чувством вины художника, совершившего сделку с сатаной; этот сдвиг в сознании писателя наглядно выявляется, в романе в том, что именно Мастер отпускает Пилата, объявляет его свободным — а сам остается в “вечном приюте”. Человек, молча давший совершиться у себя на глазах убийству, вытесняется художником, молча смотрящим на все совершающееся вокруг него из “прекрасного далека” (еще один — гоголевский — вариант фаустианской темы, весьма значимый для Булгакова), — Пилат уступает место Мастеру. Вина последнего менее осязательна и конкретна, она не мучает, не подступает постоянно навязчивыми снами, но это вина более общая и необратимая — вечная.
---------------
Вот с этого и начинать нужно. И сразу говорить, что ЗП - переходное явление: с одной стороны, Максудов изживает в себе Пилатову вину (пишет роман с центральной сценой на мосту), а с другой - является носителем вины нового образца, фаустианской.
Как известно, первые редакции романа (1929-1933 гг.) строились без Мастера. В центре находился рассказ Воланда о Пилате и Иешуа (”Евангелие Воланда”). То есть основной моральной проблемой романа должна была стать проблема Пилата, и в этом смысле роман обещал прямое продолжение той мотивной цепи, которая являлась центральной в творчестве Булгакова 20-х годов. С появлением образа Мастера данная проблема оказалась вытеснена из круга личных ассоциаций и заменена в этой функции гораздо более важной для писателя в 30-е годы фаустианской темой. Чувство личной вины за какие-то конкретные поступки, растворившись в творчестве, заменилось более общим чувством вины художника, совершившего сделку с сатаной; этот сдвиг в сознании писателя наглядно выявляется, в романе в том, что именно Мастер отпускает Пилата, объявляет его свободным — а сам остается в “вечном приюте”. Человек, молча давший совершиться у себя на глазах убийству, вытесняется художником, молча смотрящим на все совершающееся вокруг него из “прекрасного далека” (еще один — гоголевский — вариант фаустианской темы, весьма значимый для Булгакова), — Пилат уступает место Мастеру. Вина последнего менее осязательна и конкретна, она не мучает, не подступает постоянно навязчивыми снами, но это вина более общая и необратимая — вечная.
---------------
Вот с этого и начинать нужно. И сразу говорить, что ЗП - переходное явление: с одной стороны, Максудов изживает в себе Пилатову вину (пишет роман с центральной сценой на мосту), а с другой - является носителем вины нового образца, фаустианской.
Ссылки булгакововедческие
Mar. 8th, 2011 09:31 pmЕ. Михайлик "Перемена адреса" (статья о том, что контекст меняется со временем - и толкования потомков не адекватны замыслу автора, на примере ММ)
Это я нашла сегодня милое местечко со ссылками на несколько интересных работ.
И до кучи - "Литературные лейтмотивы" Б. Гаспарова
Спрашивается, когда же я буду работать?
Это я нашла сегодня милое местечко со ссылками на несколько интересных работ.
И до кучи - "Литературные лейтмотивы" Б. Гаспарова
Спрашивается, когда же я буду работать?
Ссылки булгакововедческие
Mar. 8th, 2011 09:31 pmЕ. Михайлик "Перемена адреса" (статья о том, что контекст меняется со временем - и толкования потомков не адекватны замыслу автора, на примере ММ)
Это я нашла сегодня милое местечко со ссылками на несколько интересных работ.
И до кучи - "Литературные лейтмотивы" Б. Гаспарова
Спрашивается, когда же я буду работать?
Это я нашла сегодня милое местечко со ссылками на несколько интересных работ.
И до кучи - "Литературные лейтмотивы" Б. Гаспарова
Спрашивается, когда же я буду работать?
